>>>Улицы
____________
Предрассветные улицы были еще пусты, но в звездном небе, на самом горизонте уже начала угадываться светлеющая полоса. Наверное, нужно было поспешить, но как-то момент не укладывался с торопливостью и Укитаке спокойно отмерял шаги к своему дому. Прохладные пальцы Бьякуи покоились в сжатой ладони, давая надежду на то, что это не сон.

Не сон, это действительно он, мой Бьякуя. Мой? Слишком самонадеянно с моей стороны…

Вскоре показался дом, и они вошли вовнутрь. Укитаке не смотрел по сторонам, не пытался убедиться в том, что их не видели. Он не хотел чувствовать, что совершает что-то неправильное. Дверь закрылась, отгораживая двух капитанов от всего мира с его любопытными глазами, слухами и домыслами. Больше ничего не было важно.
Только они, только их прикосновения.

Укитаке застыл на мгновение, развернув за плечи к себе Кучики, вглядываясь в его невероятно-красивые глаза, растворяясь в них, теряясь безвозвратно. Ладони заскользили по плечам, сжимая ткань в тонких пальцах, стаскивая ее, обнажая тело Бьякуи, словно светящееся в полумраке комнаты. Руки дрожали, но Укитаке продолжал постепенно избавлять темноволосого капитана от одежды, любуясь изяществом и красотой Бьякуи.

Одежда упала на пол ненужной грудой. Укитаке склонился к плечу молодого капитана и запечатлел на нем едва заметный нежный поцелуй. Пальцы, осторожно касаясь нежной шелковой кожи, таким же шелковым касанием прошлись по груди.

Происходящее было похоже даже не на сон, на мечту, самую заветную. И Укитаке отдавался этой мечте полностью, без остатка. Ненужная одежда, падающая на пол, тихие шорохи ткани, ощущение обнаженности, какой-то особой беззащитности и ранимости.

В воздухе повисло тревожное чувство хрупкости момента, болезненное очарование.
Нежные прикосновения обжигали пальцы, сладкой болью отдаваясь где-то глубоко в груди. Голова кружилась. Ощущения расплескивались трогательной песней, вытесняя реальность, погружая в пьянящую атмосферу несбыточных мечтаний. Или сбывшихся?

Только бы не проснуться, только бы это не закончилось, так и не начавшись, лишь поманив призрачной надеждой.

Воздух, казалось, плавился, удушливой волной врываясь в легкие, сбивая и так неровное дыхание. Нежными поцелуями покрывая грудь Бьякуи, Укитаке спускался ниже, стараясь не пропустить ни единого сантиметра шелковой кожи молодого капитана. От прикосновений своего неожиданного любовника он словно сходил с ума, вздрагивая, подставляясь под трепетную ласку, постепенно переплетаясь телами, словно в танце.

Постепенно поцелуи Укитаке спустились на живот Бьякуи, чуть ниже, тонкие пальцы заскользили по стройным бедрам.
Прикрыв глаза, Укитаке прошелся кончиком языка по низу живота, спустился чуть ниже, легкими касаниями губ, незаметными поцелуями, осторожно…
Невольно вздрогнув от сладостности момента, Укитаке коснулся губами плоти Бьякуи, поймал ее в ласковый плен губ. Пряный острый вкус выступившей капельки пьянил сильнее многолетнего вина. Слизнув ее, Укитаке невольно простонал от сладостности момента, трепетности. Черта была переступлена.

Поймав руки Бьякуи в свои ладони, Джууширо легонько потянул на себя, увлекая капитана за собой на татами, осторожно укладывая его на спину. Ставшие горячими ладони снова заскользили по шелковой коже, покрывая нежными ласками каждый сантиметр. Губы вернулись к наливающейся плоти Бьякуи, легонько целуя, следуя по всей длине вниз, до основания.

Движения были осторожными и бережными, Укитаке не покидало ощущение, что он держит в своих ладонях хрупкую драгоценность. Нежно скользя губами по горячему телу, слизывая терпкие капли, капитан не торопился, хотя сдерживать себя становилось все сложнее. Сводящее с ума тело Бьякуи рождало одну жаркую волну возбуждения за другой. Укитаке горел, но сдерживался, стараясь не совершить неосторожного движения, жеста, не спугнуть робкого очарования происходящим.

Постепенно ласки Укитаке становились все более смелыми, слегка раздвинув бедра Бьякуи ладонями, его кончик языка уже добрался до заветной ложбинки, легонько дразня тесно сжатый вход, расслабляя его.

Тело Бьякуи вздрагивало и горело под ладонями Укитаке, под нежными касаниями белых волос, струящейся волной рассыпающихся по шелковой коже молодого капитана.
Дальше терпеть и сдерживаться было невозможно. И Укитаке понимал это как никто другой. Разум давно уже заволокло плотным туманом и лишь какие-то невероятные по своей природе чувства не позволяли капитану рвануться навстречу невероятному наслаждению. Он продолжал действовать медленно и осторожно, нежными ласками подготавливая тело Бьякуи к предстоящему проникновению.

Каким-то шестым чувством поняв, что уже можно, уже пора, Укитаке подтянулся вверх на руках, располагаясь между ног Бьякуи и нависая над ним. Всмотревшись в затуманенные глаза и, словно увидев в них немое согласие, Укитаке осторожно двинулся, медленно проникая в тело Бьякуи, бережно, стараясь не причинить боли совсем.
Ощущения навалились лавиной, сметая все на своем пути, разбивая в мелкие осколки жалкие остатки реальности, мира.

Больше не было ничего, только ощущения и чувства. Укитаке дрожал, пытаясь унять эту дрожь, он обнял Бьякую и крепко прижал к себе, исступленно покрывая мимолетными поцелуями его лицо, губы…
Весь мир Укитаке-тайчо сейчас сосредоточился в одном шинигами, стонущим в его объятьях.

Воздух загустел и раскалился, судорожными вдохами врываясь в легкие, обжигая их. Укитаке вздрагивал всем телом, сдерживаясь от неосторожных движений, ускоряясь постепенно, усиливая движения, позволяя Бьякуе привыкнуть к ощущению единения, заполненности. Даря всю свою нерастраченную нежность без остатка. Только ему, единственному.

Чувства Укитаке, нежные и одновременно страстные туго переплетались с острыми, ранящими и сладкими ощущениями. Остатки разума все еще отказывались верить в происходящее, но тело кричало о другом, о том, что мечта, тайное желание стало реальностью. Пусть даже и всего лишь на одну ночь.

Я не буду об этом думать, и никогда не пожалею. Я просто буду жить воспоминаниями об этой прекрасной ночи, подарившей мне Его.

Но обрывочная мысль Укитаке была прервана невероятно нежным и страстным поцелуем, и Тайчо ответил на него с таким же огнем, так же ласково. Трепетность и неудержимая жажда перемешались, рождая самую нереальную гамму ощущений, погружая неожиданных любовников в губительный омут того самого зыбкого чувства, полного единения.
Разгоряченные тела сплелись воедино, двигаясь в, одним им понятном, ритме, вырисовывая свой чувственный танец в несуществующем пространстве, сминающем миры, уничтожающем всякую сущность, кроме этих двух переплетенных тел. Вселенная свернулась до размеров маленького раскаленного шара в груди Укитаке, расползаясь жидким огнем по его телу. И он щедро дарил этот огонь Бьякуе, вкладывая его с свои движения, прикосновения, поцелуи. Ласковый и обжигающий.

Болезненно-острое наслаждение подступало все ближе, заставляя двигаться быстрее, сильнее. Сдерживать себя Укитаке больше не мог, да и это уже было лишним. Скользя по телу Бьякуи нежными касаниями кончиков пальцев, сжимая его в объятьях, неистово целуя раскрасневшиеся губы, Джууширо ускорился, прижимаясь сильнее к любовнику, словно все еще боясь потерять это хрупкое ощущение единения, становления одним целым.
Счет времени был потерян, оно растворилось и исчезло, просто перестало существовать, уступив место бесконечности, застыло. Только кровь, гулко стучащая в висках, была отмерителем минут, секунд, мгновений, вечности.

Мгновения растянулись в вечность. Движения в ритме сердца стали чуть более резкими и отрывистыми. Наверное, это выглядело со стороны какой-то отчаянностью, обреченностью. Мыслям не было места, слова дано уже затерялись в водовороте ощущений. Укитаке мог только сбивчиво шептать единственное слово, имя того, кто стал для него целой вселенной, его миром, его жизнью.

- Бьякуя… Бьякуя…

Слова перемежались поцелуями, оставаясь горьким медом на губах. Невозможность происходящего больно ранила острой реальностью, словно сдирая кожу, оголяя душу.
Так больно и так сладко. И неповторимо.

Двигаясь все быстрее и сильнее, Укитаке чувствовал как все сильнее и сильнее сжимается тело Бьякуи, обостряя ощущения до предела, предвещая скорую развязку. Пик наслаждения приближался сокрушительной лавиной, снося все на своем пути. Больше не существовало границ и запретов. Только сплетение двух тел в одном ритме, только глухие стоны от невозможности сдерживаться, только жаркая страсть и невероятная нежность, разноцветными брызгами смешавшиеся в калейдоскопе ощущений, чувств. Даримых и получаемых.

Белоснежные волосы Укитаке непослушными прядями скользили по груди Бьякуи, невесомым прикосновением, словно легкий ветерок. На мгновение отстранившись, Укитаке обнял Бьякую одной рукой, крепко прижимая к себе и слегка приподнимая над татами. Вторая рука проскользила меж разгоряченных тел, и сжала легонько в ладони твердую плоть Бьякуи, осторожно поглаживая ее, и начиная ласкать в такт основным движениям.

Пик наслаждения подкатывал все ближе, но Укитаке все же пытался сдерживаться, не желая, что бы это закончилось слишком быстро, не желая достигнуть этого первым. Для него важно было только подарить наслаждение, а не получить. Почему-то в этот момент это было самым главным.

Бесконечность равняется вечности, вечность – мгновению. Мгновение яркой вспышки запоминается гораздо лучше, нежели долгий ровный свет.
Мелькающие мгновения казались вечностью, вечность – моментом.

Рассветные лучи, проникающие в окно и окрашивающие все в теплые розовые тона, ощущение зыбкого счастья. Трогательность и ранимость, хрупкость момента. Пьянящее ощущение того, что невозможное стало возможным, пусть даже на короткий момент.

Иногда наступает момент, когда что-то заканчивается. В этот момент закончилась выдержка Укитаке. Не имея больше сил сдерживаться, он рванулся навстречу пьянящему наслаждению, увлекая Бьякую за собой, щедро делясь с ним своим огнем, так долго сдерживаемым.

Хватило буквально нескольких резких рывков, что бы острая горячая волна, родившаяся в паху, прокатилась по всему телу крупной дрожью, вырывая из груди Укитаке хриплый стон, срывающийся на крик. Ощущения и чувства сжались в тугой клубок, взрываясь и разлетаясь хрупкими острыми лепестками, даря болезненно-сладкое хмельное наслаждение.

Ощущения Укитаке обострились тем, что тело Бьякуи судорожно сжалось вокруг проникающей в него плоти, темноволосый капитан вынулся, сильнее насаживаясь в каком-то совершенно невозможном порыве, его плоть запульсировала в руке Укитаке, проливаясь на пальцы горячим семенем.

Мир перестал существовать окончательно, оставив двух мужчин в какой-то невесомости без начала и без конца. Нежные поцелуи, обжигающие прикосновения, ощущения друг друга в объятьях, единение тел, единение душ, пусть даже и на короткий миг. Неповторимый миг.

Чувство обреченности и невозможности происшедшего постепенно начинало возвращать к Укитаке с каждым вдохом постепенно успокаивающегося дыхания. Хотелось подольше задержать этот миг, запомнить, не просто запомнить, впечатать в память навечно. Поэтому Укитаке не спешил покинуть тело Бьякуи, зависнув над ним на согнутых руках, вглядываясь во все еще затуманенные полузакрытые глаза, нежно целуя лицо Бьякуи.

Тонкие пальцы путались в волосах Укитаке, обнимая его за шею. Капитан осторожно вышел из тела Бьякуи, стараясь не размыкать объятий, прилег рядом, привлекая его к себе, бережно укладывая темноволосую голову на свое плечо. Сладкие ощущения еще не до конца угасли, но уже смешивались с горечью предстоящего расставания. Новый день просыпался за окном, словно лишний раз, напоминая о том, что эта безумная ночь, полная нежности и страсти закончилась.

Так невероятно мало, и одновременно, так бесконечно много. Остается только память, память о том, что произошло. Горький мед…

Мысли Укитаке сосредоточены были на одном, на том, кто лежал сейчас у него на плече. Постепенно плотный туман, окутавший прежде рассудок, стал рассеиваться. Все становилось на свои места, кроме одного. Укитаке продолжал прижимать к себе темноволосого капитана и нежно целовать. Он словно пытался отсрочить момент, продлить сладкий яд прошедшей ночи. Тело все еще мелко вздрагивало, медленно успокаиваясь после пережитого наслаждения.

- Спасибо…

Тихий, почти неслышный шепот. Укитаке слишком хорошо помнил, что он начал это своей совершенно невразумительной и ошеломившей его самого просьбой. И он чувствовал в себе потребность произнести это короткое слово благодарности. Просто одно слово.

Тела постепенно остывали и, что бы сохранить еще хоть немного тепла Укитаке укрыл себя и Бьякую хаори. Чьим? А имело ли это значение? Для Джууширо Укитаке сейчас ничто не имело значения, только единственное желание, что бы Бьякуя так и оставался лежать на его плече.

Рассвет уже полностью вступил в свои права, залив оранжевым светом комнату, окрасив ее в теплые тона, все еще сохраняя остатки нереальности. Скоро солнце полностью выплывет на небосвод, смывая ярким светом эти самые остатки. Веки Укитаке-тайчо устало опустились. Он просто молча осторожно прижимал к себе Бьякую, пытаясь сохранить остатки того пьянящего ощущения единения и тепла, хрупкой близости.

Время утекало как песок сквозь пальцы. Пальцы Укитаке переплетенные с пальцами Бьякуи. Застывшая тишина, предвещающая скорое расставание. Горький мед на губах. Отчаянно хотелось остановить время.
Укитаке молча наблюдал, как Бьякуя собирается уходить. Слова потерялись, скомкались и застряли колючим клубком в горле. Больно. Тупая боль стучала в виски.

Я ведь знал, что будет так, что потеряю, так и не успев обрести. Просто подаренная ночь, не ночь – минуты перед рассветом. Но почему же так больно? Я ведь знал и ни на что не надеялся.

Мысли Укитаке выстраивались в стройный ряд, лишний раз напоминая о невозможности. Он это понимал и не надеялся. Воспоминание о минутах самой невероятной близости навсегда останется в сердце капитана, и он понимал это отчетливо осознавая, что всегда будет больно раниться об эти воспоминания, но будет бережно хранить их.
Тихая светлая грусть постепенно заполонила сердце седого капитана, даря небольшое успокоение. Пальцы Укитаке сжались чуть сильнее на пальцах Бьякуи.

- Если хочешь сказать, что это не повториться – просто промолчи, я пойму. Я не надеюсь даже.

Голос прозвучал сдавленно и тихо, почти шепотом.

Нет, надеюсь, хочу надеяться на невозможное!

Но произнести это вслух у Укитаке-тайчо не хватило сил. Он продолжал сжимать пальцы Бьякуи своими пальцами, всматриваясь в невероятно-выразительные серые глаза, мысленно молясь всем богам, что бы предательские слезы не выступили на его глазах и не выдали того отчаянья, которое он испытывал.

Утро все сильнее вступало в свои права, отбирая время, приближая момент расставания. Наверное, впервые в жизни капитан не радовался приближению нового дня. Тишина, повисшая в комнате, оглушала. Слышно было лишь учащенное биение сердца Укитаке-тайчо. По крайней мере, ему казалось, что в этой тишине его слышно. Хотелось кричать от невыносимой боли разрывающей душу в клочья, хотелось сгрести Бьякую в объятья, крепко прижать к себе и никогда не отпускать. Хотелось хотя бы крохотный проблеск надежды на то, что ничто не закончилось, так и не успев начаться. Но вместо этого Укитаке просто продолжал молча смотреть и сжимать тонкие пальцы своими.

После ухода Бьякуи Укитаке долго еще сидел на татами глядя перед собой.  Мыслей не было. Звенящая тишина, солнечные лучи. Пустота.
Надо было что-то срочно изменить, что бы не впасть в ступор окончательно. Оставаться дома не представлялось возможным. В комнате все слишком напоминало о прошедшей ночи: смятая постель, разбросанная по полу одежда, все еще хранящие тепло тела Бьякуи простыни и запах… его запах. Потянув носом воздух, и снова ощутив этот запах, Укитаке невольно зажмурился, теплые пьянящие воспоминания накатили волной, утаскивая за собой в омут болезненного чувства, свернувшегося в груди колючим клубком.

Так нельзя, соберись, Джууширо…

Внутренний голос выхватил Укитаке из опасного оцепенения и погружение в невозможное. Он раскрыл глаза и резко поднялся с постели. Нужно было немедленно покинуть это место, столь живо хранящее память о происшедшем. Наскоро отправившись в душ освежиться и придать своей внешности хоть сколь-нибудь подобающий вид, Укитаке вернулся в комнату и стал одеваться, собирая разбросанную по полу одежду.

Ксо, идиот, встряхнись… не думать, не думать… не думать!

Но от мыслей оказалось не так то просто отделаться. Поэтому Укитаке торопился покинуть комнату, дом, отвлечься, раствориться в повседневных делах, увидеть хоть кого-нибудь, что бы сосредоточиться на лице собеседника и попытаться избавиться от стоящего пред внутренним взором облика Бьякуи, такого близкого еще мгновение назад… и такого далекого сейчас.

От быстрых и резких движений ткань хаори жалобно затрещала, и Укитаке на мгновение остановился, понимая, что необходимо все-таки успокоиться. Выдохнув и сделав над собой усилие, ему все-таки удалось более-менее прийти в себя, он поспешно вышел из спальни и уже в гостиной осмотрел себя, расправляя складки на одежде и окончательно приводя свой внешний вид в порядок. Еще раз с силой выдохнув и окончательно успокоившись Укитаке вышел из дому, собирая остатки душевного равновесия и направился в первую очередь к своему другу Кьораку, отлично зная что само присутствие друга всегда успокаивало.

>>>> Жилище самого романтичного капитана - Кьёраку Шунсуя

Вырвавшись из путанного и тревожного сна, Укитаке проснулся среди ночи и с трудом понял, что находится в собственном доме и собственной же постели. Усевшись на футоне, капитан попытался вспомнить и вновь прокрутить в сознании сон, от которого резко проснулся, но видение ускользало, не давая ни малейшего шанса восстановить увиденную картину.

Поняв бесполезность попыток, что-либо вспомнить, Укитаке-тайчо откинулся на подушки и уставился в потолок, понимая, что уснуть больше не удастся. Оставалось только лежать и бездумно смотреть в потолок. Попытки осмыслить прошедший день привели к тому, что снова в памяти капитана всплыл образ Бьякуи Кучики, и от этого стало невозможно тоскливо. Остальные мысли тут же улетучились, вытесненные воспоминаниями о прошедшей ночи.

Обрывки воспоминаний, прикосновений, запах, все еще сохранившийся на постели. Все это заставляло мечтать и болезненно скручиваться от понимания невозможности повторения, продолжения. От этого сосало под ложечкой и болезненно-остро разливалось в груди тоскливое чувство одиночества и какой-то обреченности.
Но изменить ситуацию не было никакой возможности. Оставалось только лежать, заложив руки за голову и смотреть в потолок, ожидая рассвета.

Скоро будет новый день. И новые мысли. Новые события помогут отвлечься и хотя бы не думать. Остается только раствориться в заботах работе и обязанностях. Это поможет. Днем. А ночи… Ночи все без исключения принадлежат тебе, Бьякуя… Хотя ты этого и не знаешь.
Такими были мысли Укитаке, лежавшего в тихой темной комнате без малейшей надежды на спасительный сон.